Почему именно Владимир Зеленский?

Что ж такого в этом человеке, что позволило ему провести блестящую избирательную кампанию и возглавить одну из самых большых стран Европы?

Конечно, ответов на этот вопрос, на самом деле, будет много. Ведь каждый специалист политических профессий имеет, безусловно, свою самую разумную трактовку этой электоральной сказки, ставшей парадоксальной былью.

В «мозговых трестах» мира, наверняка уже готовятся аналитические опусы, попытающиеся объяснить феноменологию успеха парнишки из Кривого Рога. Отечественная тусовка тоже постепенно начинают погружаться в осторожное осмысление после шокового «а что это было?».

Велик соблазн объяснять все исключительно заоблачным антирейтингом Порошенко, появлением под новый год на «1+1», мощной узнаваемостью, сериалом «Слуга народа» и дебатами. Это инструментальный дизайн кампании и мы его обязательно оговорим, но никак не корневая психологическая папка феномена. Так о чем тогда речь?

Отбросим на время политтехнологические аспекты дела и скажем о другом — невероятном личностном ресурсе Владимира. Он и стал первой базовой шестеренкой звездного восхождения, а затем и политического кувырка с переворотом.

Состоявшийся предприниматель в нетоксичном виде бизнеса. Семья, чувство юмора, талант — все это годами конвертировалось в позитивный образ. И Зеленский легко и без препятствий проник в повседневную жизнь украинца, в его свободное время, в его зону комфорта и досуга. Туда, куда не один украинский политик даже мечтать не мог попасть.

Пока все остальные пытались залезть с помощью «тысяч гривен», сладкой патокой обещаний, подымали хайповые коммуникативные штормы, избирателю казалось что это где-то там, за океаном, вне их личностных интересов и границ. Пускай собачаться, да хоть поубивают друг друга, ему то что?

У каждого избирателя всегда есть этакая внутренняя «пограничная служба», которая позволяет или не разрешает политическому контенту пройти. И когда, скажем, Ляшко или Гриценко пытаются что-то писать в Instagram, этот месседж по-сиротски остается непринятым. Он воспринимается как чужой, ненастоящий, формальный.

Но вот стоит написать Зеленскому что-то — миллионное внимание. Потому что он свой тут — простой, юморной. Он другой. Он костюм даже одевает на дебаты не такой как все мастодонты политическогй сцены. Его подходы к журналистам выглядят неуклюже и забавно. Его протяжность слов как стильный триггер. Его речь — антиэквилибриум несвязанного русского и украинского. Но именно эта деталь заставляет напрячь слух.

Во-первых, Зеленский — человек с невероятно высоким эмоциональным интеллектом. Самым высоким среди всех кандидатов. И среди всех бывших президентов. В состоянии жонглирования общественными страхами, цементирования откровенной лжи и как следствие — невыносимой тревожности, народ нуждался хоть в какой-то искренней эмпатии. Зеленский стал чудесным психотерапевтом для него. И потом, народу захотелось отомстить, пренебречь институтом президентства, отдав его неофиту, актеру, шоумену.

Во-вторых, бинарный имидж. Уникальный кейс украинской политики: в одном политике представлены были фактически два образа, причем органично обслуживающие друг друга. Образ сериального Василия Голобородько стал усилителем и местами заменителем образа начинающего политика Зеленского. Если по позиции реального Зеленского была какая-то непонятность у избирателя, сразу же подтягивались сюжетные модели из сериала и запускалось универсальное домысливание. Принцип сообщающихся сосудов.

В-третьих, зависть. В какой-то мере, в чертогах сознания части избирателей Зеленский представлялся некомпетентным выскочкой, каким-то забавным булочным фантомом. Самое любопытное, что даже после первого тура с ошеломляющим результатом Зеленского, значительная часть публики не допускала его победы, считая его участником игры второго плана.

Да-да, именно так. Мне приходилось общаться с теми, кто категорически не хотел голосовать за Зеленского. При всем вале рациональных доводов, казавшихся стройно аргументированными, выскакивал тщательно скрываемый главный мотив — зависть.

Эта патологическая черта украинца, пытающегося пренебречь, высмеять, унизить успех того, кто, по его мнению, не заслуживает на почет и славу. Он то, бедняга, по крупицам выстраивает свою жизнь, а тут вот как повезло. Как так?

В системе ценностей этой части избирателей Зеленский просто не имел права быть Президентом. Ведь в противном случае разрушалась вся эта консервативная иерархизированная модель понимания мира, выстроенная годами семейным воспитанием, образованием, трудовой этикой.

Ну не может же сиюминутно студент стать профессором, а слесарь — бухгалтером? Оказывается, может. И они никак не могут с этим примириться. Отсюда вся эта фрустрация в виде «думай», «дякую», «25%». Это же подтверждали закрытые социально-психологические исследования по восприятию кандидатов, которые мне повезло прочитать.

Электорат Порошенко — это консервативно мыслящие избиратели, тяготеющие к привычному порядку, внутренней цензуре, дисциплине, почитанию иерархии и традиции.

И тут мы подходим к главному. Трагедия большинства кандидатов, что они мыслили идеями индустриальной или еще хуже — аграрной эпохи.

Зеленский же — классический президент постиндустриальной цивилизации, если хотите — продукт социальной психики украинских интернет-обывателей.

И как же не вспомнить в этой связи Олвина Тоффлера: «Будущее будет разворачиваться как бесконечная последовательность причудливых происшествий, сенсационных открытий, невероятных конфликтов и совершенно новых противоречий». Так и есть.